Малер Мария Ражденовна

Впервые я соприкоснулась с немецким языком в конце третьего класса, когда учительницы английского и немецкого языков пришли к нам в начальную школу, чтобы агитировать записаться к себе. Я училась в обычной средней школе г.Москвы. Изучать иностранный язык мы должны были с четвертого класса.

«Англичанка» была сдержанна, исполненная достоинства. Говорила с нами, как со взрослыми. Желания «заполучить» нас я у нее как-то совсем не увидела или, скорее, будучи ребенком, не почувствовала. Все было ровно, равнодушно. Вселенский холод.

«Немка» же «горела» своим делом. Невероятная харизма, необъятная любовь к детям, всепоглощающая любовь к немецкому языку, очень активный КИД (Клуб интернациональной дружбы – переписка со школьниками из тогда еще существовавшей ГДР, обмен бандерольками с разными безделушками и сувенирами; в условиях советской действительности все это было в диковинку). И еще в конце ее самопрезентации все получили от нее ГДР-овские сувениры: тетрадочки в обложке (они отличались от советских тетрадей и форматом, и цветом, и текстурой) и «резиновые мишки» - фирменный немецкий желейный мармелад. Неслыханная роскошь, доступная только редким обладателям чеков сети магазинов «Березка». Тогда только там можно было приобрести импортные товары, а не на пустых, суровых, советских прилавках. В общем, не попасть в воронку немецкого вихря было невозможно.

Дома я рассказала родителям о необычном визите. Папа философски отметил, что английский язык – международный. На нем говорит весь мир. Практичнее выбрать английский. Но все это как-то звучало отстраненно, без какого-либо эмоционального посыла. Тогда вступила в дискуссию, точнее, в бой моя мама – женщина весьма энергичная и эмоциональная. Мол, она учила немецкий в школе и до определенного курса в институте, дедушка и бабушка тоже в школе учили немецкий. Если что – есть у кого что спросить.

В девять лет я была уверена, что буду врачом, чтобы помогать людям. И жить в СССР. А где же еще? Поэтому выбор иностранного языка для меня не был принципиальным. Тогда в школьной системе иностранные языки были, в принципе, «задвинутой», второстепенной дисциплиной. Чуть повыше пения. И СССР раньше был закрытой страной, не было такого шквального обмена информацией, не было интернета, не было мобильных телефонов, не было такой свободы перемещения: захотел и поехал заграницу – по городам или на море.

Разница во мнениях родителей меня озадачила. И где было теплее, душевнее и радостнее, в ту пользу я и сделала свой выбор. А прагматично я тогда не думала.

Все. Ловушка захлопнулась, и я попала в «немецкий лагерь».

Только при первых же попытках уточнить что-то по учебному материалу у мамы, дедушки или бабушки выяснилось, что они забыли все напрочь. От слова «совсем».

Четвертый класс стремительно пролетел под оглушительным увлечением немецким языком. Именно наша потрясающая учительница привила нам огромную любовь к немецкому. Но вскоре она заболела и не смогла больше преподавать. Мы скучали по ней, ждали и надеялись, что когда-нибудь она вернется. У нас не было немецкого языка почти три года. Бесконечность по меркам школьников, а тем более, неумолимой школьной программы.

Потом моя семья переехала, мне пришлось перейти в другую школу.

Другая школа – это другой мир. Другие учителя. Другая расстановка сил. И мне попалась новая очень сильная и крайне требовательная учительница по немецкому языку. После такого длительного отсутствия уроков по немецкому мне светила абсолютная «двойка» в четверти. Позор. Надо было срочно что-то предпринимать. И я пошла на городские курсы немецкого языка. Моя семья жила очень скромно, поэтому я не могла попросить родителей нанять мне репетитора по немецкому. Сейчас я, конечно же, понимаю, что это намного быстрее и качественнее закрыло бы «пробелы» в моих знаниях и в дальшейшем я бы намного эффективнее продвигалась в этом направлении. Но – увы.

Немецкий мне нравился, я с удовольствием им занималась, но тогда я его не рассматривала как свою будущую профессию.

А время шло. Наступили турбулентные времена перестройки, полный развал СССР, крах страны – всех структур, всего, что раньше строили, во что верили, на что надеялись. Кто знает, помнит – лихие времена. Китайское проклятие «Чтоб тебе жить в эпоху перемен!» обрушилось на головы советских людей.

В 1990 году я закончила школу. Было очевидно, что сначала необходимо получить «приземленную» специальность, и только потом можно будет поступать в вуз, потому что как раз именно люди с высшим образованием, кандидаты и доктора различных наук и лишались тогда работы.

Я поступила в элитное учебное заведение - Внешторговские курсы секретарей. Высочайшие требования, жесточайшая дисциплина и предельная концентрация и внимание – «белыми воротничками» не рождаются, ими становятся. А фоном были еще подготовительные курсы в МГЛУ им. Мориса Тореза, потому что немецкий язык стал для меня совершенно естественной субстанцией, я «дышала» им. Про расслабленную жизнь и какие-либо развлечения можно было забыть. Совешенно добровольно, чтобы не мучиться.

Сразу по окончании курсов секретарей я поступила на вечернее отделение факультета немецкого языка МГЛУ им. Мориса Тореза. Мне посчастливилось устроиться секретарем здесь же, на каферу перевода немецкого языка переводческого факультета. Именно в этом окружении – среди лучших специалистов в области немецкого языка и перевода, среди умнейших, образованнейших и интеллигентнейших людей, талантливейших трудоголиков, составитей словарей, переводчиков-синхронистов, входящих в топ-10 по немецкому языку в России - я окончательно определилась со своими ценностями и устремлениями. Незаметно для себя ты трансформируешься, становишься лучше.

И во время учебы и работы в МГЛУ, и после его окончания, работая в различных коммерческих организациях, я много общалась с немцами. А так как в Россию, в Москву присылали немецких специалистов уже очень высокого уровня – не только профессионального, но и культурного, - то наблюдать за ними было очень занятно.

Их критичность и откровенная недоверчивость порой шокировали меня. Но так как я жила на своей Родине, в своем родном городе, меня окружала привычная обстановка, родные, друзья и мои интересы, для меня это не было некомфортным. Немецкие экспаты в моем восприятии все равно оставались как дорогие гости, ведь я имела с ними дело только по работе.

Все перевернулось с ног на голову, когда я переехала жить в Германию. Здесь все на клеточном уровне другое. И немецкий менталитет «фонит» повсеместно.

Живя в другой стране, понимаешь, как разные государства, разные системы по-разному «затачивают» людей для будущей жизни в обществе: с детского сада, со школы, далее – профессиональное образование или вуз. Разные страны как разные галактики. А тут еще разные политические начинки и пропаганда, которые есть в каждой стране, и средства массовой информации тоже «зомбируют» своих граждан – незаметно, из месяца в месяц, из года в год. Все разности сразу бросаются в глаза, потому что у нас «тараканы» в головах разные. Теперь я понимаю, почему немцы так ругались в России и были нетерпимы к попустительству, разгильдяйству и неточностям. Потому что они были «заточены» под свою систему и считали ее единственно правильной.

Хотя, чем выше уровень образования и воспитания человека, тем терпимее он воспринимает разность менталитетов. Его больше интересует, кто ты, чем ты дышишь и чем ты живешь.

Прожив здесь больше десяти лет, я освоилась и с удовольствием помогу в этом своим ученикам, ведь изучать язык – это также соприкасаться с культурой и реалиями страны.